<назад>  к содержанию

Александр Хислоп

Поклонники Нимрода и его царицы считались возрожденными и очищенными от греха через крещение, а крещение, в свою очередь, черпало свою силу из страданий этих двух великих вавилонских божеств. Но в отношении оправдания халдейская доктрина заключалась в том, что для того, чтобы получить оправдание и быть угодными Всевышнему, люди сами должны заслужить это через дела и заслуги. То, что это было так, показывают примечания Кристи к книге Уварова "Eleusinian Mysteries": "Господин Уваров считает, что одной из основных тем Мистерий было указание человеку способа для возвращения к Всевышнему. Эти способы носили характер очищения (т.е. способ очищения от греха) путем победы над телесной жизнью. Соответственно, Мистерии назывались "Тэлетэ" (совершенствования), потому что они должны были содействовать совершенствованию жизни. Те, кто очищались посредством них, назывались "Тэлумэнои" и "Тэтэлесмэнои", т.е. "доведенные до совершенства", что зависело от усилий самого человека". В "Метаморфозах" Апулея, который сам прошел обряд инициации в мистериях Исиды, явственно вырисовывается та же самая доктрина человеческих заслуг. Здесь богиня обращается к одному из героев его рассказа: "Если ты ЗАСЛУЖИШЬ мою божественную защиту прилежностью, покорностью, религиозным рвением и нерушимым целомудрием, ты можешь быть уверен, что я, и только я, продлю твою жизнь на срок, превышающий отведенное тебе судьбой время". Когда этот человек получил подтверждение благосклонности к нему богини, то в его адрес звучат поздравления: "Счастлив он, благодарение Геркулесу! Трижды благословлен тот, кто благодаря невинности и честности своей прожитой жизни ЗАСЛУЖИЛ особое благоволение небес!" Так было при жизни. По смерти нужно было получить паспорт для невидимого мира также на основании заслуг самого покойного, хоть, как мы дальше увидим, умершим в вере давалось имя Осириса. "Когда тела заслуженных людей [в Египте] бальзамировались, - говорит цитирующий Порфирия Уилкинсон, - у них доставали внутренности и помещали их в сосуд, над которым (после других погребальных ритуалов) бальзамировщики обращались к солнцу с молитвой об усопшем". Текст ее, согласно Эуфанту, который перевел ее с греческого оригинала, был таков: "О Солнце, наш верховный повелитель! И все вы, боги, дающие человеку жизнь, примите меня и даруйте мне пребывание с вечными богами. На протяжении всей моей жизни я добросовестно поклонялся богам, которым меня научил поклоняться мой отец; я всегда уважал своих родителей, которые зачали это тело; я никого не убил; я никого не обманул, а также не содеял никакого вреда ни одному человеку". Таким образом, в молитве упор делался на заслуги, послушание или невинность человека. Доктрина Рима в отношении оправдания грешника точно такая же. Конечно же, само по себе это является незначительным доказательством связи между двумя системами - вавилонской и римской (католической); ведь со времен Каина учение о человеческих заслугах и самооправдании глубоко сидела в сердцах падшего человечества. Но стоит заметить, что в двух системах оно имело одинаковое символическое выражение. Согласно папским легендам, Святой Архангел Михаил отвечает за весы "Божьей справедливости", и что на двух противоположных чашах взвешиваются заслуги и провинности умершего, и, в зависимости от того, в какую сторону склонится чаша весов, человек будет оправдан или осужден. Как показывают дошедшие до нас египетские памятники, халдейская доктрина оправдания символически выглядела точно так же, за исключением того, что в земле Хама чаши весов вместо Святого Архангела Михаила держал бог Анубис, и что добрые дела взвешивались отдельно от плохих, по поводу чего велась специальная запись, после чего подводился окончательный итог и на его основании выносился окончательный вердикт. Уилкинсон говорит, что Анубис и его весы иногда имеют разное описание в деталях. Но из его слов ясно, что сам принцип всегда был один и тот же. Вот как он описывает одну из таких судных сцен, предшествующих принятию в Рай: "Цербер сторожит ворота рядом с местом, где находятся весы справедливости; Анубис, начальник весов, поставил на одну чашу вазу с добрыми делами, а на другую чашу - эмблему истины, чтобы установить, можно ли человека впустить. Если вес недостаточный, человека отвергают, и Осирис, судья мертвых, наклоняет свой скипетр в знак осуждения и выносит приговор в виде возвращения души умершего назад на землю, чтобы поселить ее в свинью или другое нечистое животное... Но если СУММА его дел, записанная Тотом (тем, кто стоит рядом и отмечает результаты различных взвешиваний, производимых Анубисом), свидетельствует о ДОСТАТОЧНОМ уровне для того, чтобы быть допущенным в царство благословенных, Хор, взяв в руку табличку Тота, приводит его к Осирису, который в присутствии Исиды и Непти сидит на троне в своем дворце посреди вод". По всей видимости, так же символически выглядела процедура оправдания делами и в самом Вавилоне; отсюда и такая сила написанного Всевышним на стене, где была предсказана гибель Бэлшаззара (Валтасара): "Тэкэл – ты взвешен на весах и найден очень легким". (Дан. 5:27) В системе персов, в большой степени заимствованной из Халдеи, принцип взвешивания и сравнения добрых и злых дел был очень хорошо развит. "Считается, что на протяжении трех дней после смерти, - пишет Вуа в книге "Nineveh and Persepolis", где описывает доктрину персов относительно мертвых, - душа парит вокруг своего мертвого тела в надежде на воссоединение; на четвертый день является Ангел Сэрох и ведет ее на мост Хиневад. На этом сооружении, которое, по их верованиям, соединяет небо и землю, сидит Ангел Справедливости и взвешивает дела смертных. Когда преобладают добрые дела, на мосту душу встречает сияющая фигура, которая говорит: "Я добрый ангел, я изначально был чист, но добрые дела сделали меня еще чище". Затем он берет благословенную душу за шею и ведет ее в Рай. Если преобладают прегрешения, душу встречает ужасный призрак, который завывает: "Я - твой злой гений; я был изначально нечист, но твои прегрешения сделали меня еще отвратительнее; из-за тебя мы будем несчастны до самого воскресения". После чего он тянет грешную душу в ад, где за ее грехи она будет мучима Ахриманом". Такова доктрина персов. То же самое есть и в Китае. Епископ Хэрд описывает, как встречают душу в китайском аду, где посмертной душе являются различные фигуры: "Одна из них всегда держит весы, где на одной чаше лежат грехи, а на другой - добрые дела". "Похожие мифы были и в греческой мифологии", - добавляет Хэрд. А Сэр Дж.Ф.Дэвис так описывает действие принципа в Китае: "У человека как бы имеются дебиторский и кредиторский счета, на которые ежедневно записываются его добрые и злые поступки, а в конце года подбивается баланс. Если баланс в его пользу, то это служит основанием запаса добрых дел на следующий год; если против него, в будущем его нужно ликвидировать совершением добрых дел. Составляются различные сравнительные списки хороших и плохих поступков. Убийство человека приносит сто пунктов в минусе, а один акт милосердия дает один пункт в плюсе... Спасение жизни человека дает столько же положительных пунктов, как и отрицательных пунктов за отнятие жизни; говорят, что такой добрый поступок продлевает жизнь человека на двенадцать лет".

Такой метод оправдания, с одной стороны, по самой своей природе крайне деморализующий, а с другой стороны, вызывает у людей противоречивые внутренние чувства. Ведь кто сможет наверняка сказать, насколько велик "запас его добрых дел", чтобы они перевесили прегрешения человека. Насколько же отличается от этого содержащийся в Писании план Всевышнего по "оправданию верой" и "только верой, без дел закона", абсолютно безотносительно от заслуг человека, просто и единственно благодаря "праведности Мессии, которая дана всем тем, кто в Него поверил", избавляющая раз и навсегда "от всякого осуждения" тех, кто принял предложение Спасителя и верой соединился с ним. Нет воли нашего небесного Отца в том, чтобы кто-либо из Его детей пребывал в сомнении и темноте относительно жизненно важного вопроса о его вечном спасении. Даже настоящий святой, без сомнения, временами может испытывать сильнейшие искушения, но это вполне естественное состояние нормального верующего, того, кто знает полноту и свободу благословений Благой Вести мира. Для Своих детей Всевышний положил самое надежное основание: "Мы узнали любовь ЙАУХУ УЛа к нам и приняли ее верой (1 Иоанна 4:16). "И я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни силы ада, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина - ничто во всем творении не может отлучить нас от любви ЙАУХУ УЛа в ЙАУХУШУА хол-МЭХУШКАЕ, нашем Молкхиуле!" (Рим. 8:38-39) Этого не может сказать ни один из тех, кто "устанавливает свою собственную праведность" (Рим. 10:3), кто в любой форме ищет оправдания делами. Благословенная уверенность и утешение могут исходить лишь от простой веры и надежды на бесплатную и незаслуженную благодать Всевышнего, которая дается только через Мессию, неизреченный дар любви Отца. Именно это помогло духу Лютера, как он сам признался, "стать свободным как полевой цветок", когда вопреки всем угрозам он противостал всяким церковным прелатам и светским властелинам, осуждавшим его учение. Именно такая убежденность во все века давала мученикам веры силы переносить не только заточение, но и смерть. Именно она освобождает душу, восстанавливает настоящее человеческое достоинство, отсекает корни любым претензиям священников. Только такая вера производит жизнь, наполненную любовью и сердечной привязанностью к исполнению заповедей и законов Всевышнего. И когда подводит человеческая природа, когда царь ужасов подступает совсем близко, бедный, виновный человек с чувством собственной незначительности может сказать: "О смерть, где твоя победа? О смерть, где твое жало? Слава ЙАУХУ УЛу! Он даровал нам победу в Молкхиуле ЙАУХУШУА хол-МЭХУШКАЕ!" (1 Кор. 15:55,57).

Во все века духовная деспотия, как папская, так и языческая, всегда проявляла свою крайнюю враждебность именно к такого рода уверенности во Всевышнем, такой уверенности в спасении. Ее (деспотии) главной целью всегда было удержать души своих приверженцев как можно дальше от прямого и непосредственного общения с живым и милостивым Спасителем и, в конечном итоге, от уверенности в Его милости. Цель была во внушении чувства необходимости в человеческом посредничестве, чтобы посредством этого утверждаться на руинах людских надежд и счастья. Принимая во внимание те усилия, какие папство прикладывает к упрочению учения о непогрешимости и сверхъестественной силе ее священников, их участию в возрождении и прощении грехов, можно было бы предположить, что все папские приверженцы должны радоваться в постоянной уверенности своего личного спасения. Но все обстоит как раз наоборот. После всех своих претензий на абсолютную власть, папство провозглашает постоянное сомнение в спасении человека, что на Тридентском Соборе было зафиксировано в виде отдельного постулата: "Ни один человек не может знать с непогрешимой точностью о том, ПОЛУЧИЛ ЛИ он благодать Всевышнего". Держать свою паству в постоянном сомнении и неуверенности относительно ее положения в вечности - это довольно хитрая тактика - "мудрая в веке сем". В языческой системе только священник мог претендовать на знание того, куда перетянут весы Анубиса. Исповедание было своего рода репетицией или, лучше сказать, пародией на страшное взвешивание перед судным престолом Осириса. Священник проводил суд на основании добрых и злых поступков своих прихожан. Его власть и влияние в значительной степени основывались на принципе рабского страха, и обычно он следил за тем, чтобы весы склонились в худшую сторону, чтобы паства была более послушна его указаниям по совершению добрых дел, необходимых для перевешивания злых. Поскольку только он сам судил о том, что это за такие добрые дела, то и предписывал их выполнение в соответствии со своими эгоистическими склонностями для усиления собственной власти и авторитета своих приказаний. Кроме того, что сам человек должен был совершать предписанные "добрые дела", дополнительное бремя ответственности ложилось и на его наследников. Если бы кому-нибудь было позволено не сомневаться в будущем спасении, то после смерти такого человека священник оказался бы не у дел - его просто не позвали бы позаботиться о посмертном состоянии усопшего. В этом отношении католические священники во всех деталях скопировали поведение священников Анубиса, бога весов справедливости. При исповедании богатого или влиятельного человека они поворачивали дело так, что у человека обязательно оказывалась перевешенной чаша прегрешений. И они не давали ему ни малейшей надежды, пока тот щедро не осыпал деньгами их самих или их аббатство, или кого другого (что другое), угодное им. Тогда деньги оказывались в состоянии перевесить чашу с грехами. В письме исповедника французского короля Людовика XIV излагается метод достижения согласия развратного монарха на издание эдикта, инициировавшего жестокие преследования невинных гугенотов. Из письма видно, как страх перед весами Святого Михаила принес желаемый результат: "Много раз после того, - пишет хитрый иезуит, говоря о страшном грехе, в котором король был виновен, - много раз после того, как я выслушал его исповедь, я пугал его всеми муками ада, заставлял его воздыхать и трястись от страха, прежде чем отпустил ему грехи. Благодаря этому, я увидел, что он попал под мое влияние и согласился меня слушаться. Тогда я вновь повторил ему всю историю его греха, показал, насколько ужасен был грех, и что этот грех не может быть прощен, пока он не совершит какой-нибудь добрый поступок, чтобы УРАВНОВЕСИТЬ грехи и удалить совершенное злодеяние. В конце концов, король спросил меня, что ему следует делать. Я ответил, что он должен искоренить в своем королевстве всех еретиков". Это и был "добрый поступок", который следовало положить на чашу весов Святого Архангела Михаила, чтобы ПЕРЕВЕСИТЬ грех. Нечестивый король, терзаемый совестью, согласился совершить "добрый поступок", и еретики были истреблены; король получил отпущение грехов. Только на тот раз, ведь потом ему пришлось делать еще множество других "добрых дел" для заглаживания новых грехов. Таким образом, как язычество, так и папство дают людям пить "одурманивающее вино разврата" (Откр. 18:13). Язычество делает это при помощи весов Анубиса, а папство - при помощи весов Св.Михаила, что в точности соответствует описанию Ефрема, который "с неверными весами в руке любит обижать" (Осии 12:7). Египетский Анубис был в точности таким же, как и греческий Меркурий, - "богом воров". И Св.Михаил в руках Рима в точности соответствует им. Он со своими весами и папской доктриной о заслугах превратили Католическую Церковь из дома Всевышнего в ничто иное, как в "вертеп разбойников". Грабить людей ради денег - плохо, но несравненно хуже - отнимать у них еще и души.

Для получения доброго ответа на весах Анубиса древним язычникам для своего оправдания требовались не просто хорошие дела, если их так можно назвать, но дела в виде телесного воздержания и самоистязания, необходимых для избежания гнева богов. Весы Св.Михаила также должны быть уравновешены по такому же принципу. Католические священники учат, что когда грех прощен, то наказание еще не полностью отменено. Каким бы совершенным ни было прощение Всевышнего, которое посылается через священников, наказание, большое или маленькое, все равно остается, которое человеку необходимо претерпеть, чтобы "совершилась Божья справедливость". Вновь и вновь уже доказывалось, что человек ничего не может сделать, чтобы удовлетворить требованиям справедливости Всевышнего, что человек безнадежно не соответствует требованиям этой справедливости, что ему совершенно "не нужно ничего платить", более того, никому нет никой нужды что-либо платить, потому что Мессия уже оплатил за всех тех, кто в Него верит, положил конец всякому греху и полностью выполнил все возможные требования справедливости по поводу наказания за нарушения закона. И при этом Рим настаивает на том, что, даже несмотря на раскаявшееся сердце, каким бы смиренным и искренним это ни было, каждый человек должен быть наказан за свои грехи, и что Всевышнему нельзя угодить * без стонов и стенаний, терзаний плоти, мук тела, накладывания на виновного бесчисленных епитимий.

* Bishop HAY. Sincere Christian. Вот слова епископа Хэя: "Он абсолютно требует, чтобы мы НАКАЗЫВАЛИ себя за свою поразительную неблагодарность и выполняли требования Божественной справедливости за злоупотребления Его милостью". Формы "наказаний" хорошо известны и описываются в данной книге.

Если посмотреть в Священное Писание, то такое извращенное требование самоистязания тем, за кого Мессия совершил полное и совершенное искупление, может показаться крайне странным; но, если посмотреть на истинную сущность бога, которого папство предлагает для поклонения своим обманутым приверженцам, то в этом не будет ничего странного. Этот бог - Молох, бог варварства и крови. "Молох" означает "царь"; а Нимрод был первым после потопа, кто нарушил патриаршую систему и стал для своих последователей "царем". Поначалу ему поклонялись как "явителю благости и истины", но постепенно поклонение ему стало соотноситься с его темными и страшными чертами. Изначально имя "Молох" не означало ничего жестокого или ужасного; но теперь, как известно, ритуалы в его честь ассоциируются со всем самым страшным и отвратительным в истории человечества. Это имя стало нарицательным, синонимом кровожадности и жестокости.

Почти в каждой стране доминировал культ кровавых жертвоприношений. "Ужасающая жестокость" рука об руку шла с презренными суевериями, наводнившими не только "темные уголки земли", но также и регионы, которые хвалились своим просвещением. Греция, Рим, Египет, Финикия, Ассирия и наша собственная страна (Британские острова - прим. переводчика) времен друидов в один и тот же исторический период одинаковым образом поклонялись одному и тому же богу. Человеческие жертвы были наиболее приемлемой формой жертвоприношений; человеческие стоны и крики были сладчайшей музыкой для ушей этого бога; человеческие муки, согласно вере его поклонников, приносили их богу радость и удовольствие. На его изображении в качестве символа "величия/власти" присутствует кнут. Именно этим кнутом его поклонникам нужно было бичевать себя во время некоторых из праздников в его честь. "После церемониальных жертвоприношений, - пишет Геродот, говоря о празднествах в честь Исиды в Бусирисе, - многие тысячи людей бичевали себя кнутами; но в чью честь это делалось, я не волен открывать". Это наводит на мысль о том, что Геродот был связан клятвой человека, прошедшего инициацию какому-то богу. После тщательного исследования исчезают все сомнения относительно бога, "в чью честь" проводились самобичевания. В языческом Риме поклонники Исиды практиковали то же самое в честь Осириса. В Греции Аполлона, который отождествлялся с Осирисом, * заезжие матросы, посещавшие его храм, умилостивляли похожими самоистязаниями.

* Мы уже увидели, что египетский Хор был всего лишь новым перевоплощением (инкарнацией) Осириса, или Нимрода. Геродот называет Осириса Аполлоном. Диодорус Сикулюс писал: "Хор, сын Исиды, считается Аполлоном". Похоже, что Уилкинсон в одном случае ставит под вопрос такое тождество Хора и Аполлоном; но в остальных случая он признает, что история о том, как Аполлон "сражается со змеей Питон, очевидно, происходит из египетской мифологии", где есть аналогичная легенда о том, как Хор пронзает змею копьем. Есть несколько причин, по которым такой вывод можно считать верным:

1. Хор, он же Осирис, был богом солнца, так же, как и Аполлон.

2. Осирис, которого представлял Хор, был великим Провидцем; а Аполлон пифийцев был богом оракулов.

3. Осирис (в виде Хора) был, согласно мифу, рожден во время преследования его матери врагами.

4. Хор, согласно одной из версий мифа, был, как Осирис, разрублен на куски (PLUTARCH, De Iside). В классических мифах Греции эта часть легенды обычно находится на заднем плане, а он показывается как победитель в поединке со змеей; но даже и в этом случае иногда говорится о его насильственной смерти: Порфирий говорит о том, что он был убит змеей, а Пифагор пишет о его нахождении в чреве дельфийского Трипоса (BRYANT).

5. Хор был богом войны. Аполлон, согласно Лаярду, показывался похожим образом как бог с луком и стрелами, который, вполне очевидно, был вавилонским богом войны. У Аполлона был хорошо известный титул "Архитэнэнс" - "носящий лук", что, несомненно, было заимствовано из того же источника. Фусс сообщает нам, что Аполлон считался изобретателем искусства стрельбы из лука, что отождествляет его со Стрельцом, чье происхождение мы уже рассматривали.

6. Наконец, из "Метаморфоз" Овидия мы узнаем, что до своей битвы с Питоном Аполлон использовал свои лук и стрелы исключительно для охоты на оленей и других животных. Все это достаточно убедительно доказывает его сильное отождествление с могущественным Вавилонским Охотником.

Кроме самобичевания со стороны идолопоклонников в качестве умилостивительной жертвы-ритуала требовалось также нанесение порезов на теле. "Во время торжественного проведения Мистерий, - говорит Юлиус Фирмикус, - необходимо было придерживаться порядка, который был при смерти бога". Осирис был разрезан на куски; поэтому для имитации его участи от поклонников бога требовалось делать надрезы на своем собственном теле. Отсюда и поведение священников Баала, когда Илия бросил им вызов, которые, чтобы умилостивить своего бога и побудить его к совершению желаемого чуда, "кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним" (3 Царств 18:28). В Египте население в целом хоть и любило прибегнуть к кнуту, но, похоже, неохотно использовало нож. И даже здесь многие на своем собственном теле имитировали расчленение Осириса. "Египетские кариане, - пишет в уже упоминавшейся книге Геродот, - во время этого торжества обходились с собою еще более жестоко и разрезали себя мечами". Нет сомнения, что именно о таком поведении гласит одна из заповедей закона Моисея: "Ради умершего не делайте надрезов на теле вашем" (Левит 19:28). * Такого рода надрезы на теле широко практикуются у индуистов при поклонении божествам и являются умилостивительными ритуалами или дисциплинарными епитимьями. Хорошо известно, что они практиковались в ритуалах Бэллоны, ** "сестры" или "жены римского бога войны Марса", чье имя "Оплакивающая Бэла" ясно указывает на происхождение ее мужа, от которого римляне выводили свое генеалогическое древо (родословную).

* Каждый человек, умерший в вере, считался отождествленным с Осирисом и назывался его именем. (WILKINSON)

** "Священники Бэллоны, - пишет Лактантиус, - приносили в жертву не кровь других людей, а свою собственную, они надрезали/кололи свои плечи и, размахивая обнаженными мечами, бегали и прыгали как безумные".

В наиболее дикой форме такие жертвоприношения практиковались на гладиаторских боях, которые римляне, вопреки своей хваленой цивилизованности, так любили смотреть. Несчастные, обреченные на участие в таких кровавых зрелищах, обычно делали это не по своей доброй воле. Но сам принцип, по которому проводились такие зрелища, был таким же, который практиковали священники Баала. Они носили умилостивительный характер. Фусс пишет, что "такие гладиаторские зрелища были посвящены Сатурну"; а у Аусониуса мы читаем, что "амфитеатры набирали гладиаторов, чтобы в конце декабря те своей кровью УМИЛОСТИВЛЯЛИ несущего серп Сына Неба". Вот что пишет Юстус Липсиус: "Где вы можете наблюдать, чтобы гладиаторы одновременно сражались во время Сатурналий и делали это для УМИЛОСТИВЛЕНИЯ Сатурна. Причина этому, как мне кажется, в том, что Сатурн входит не в число небесных богов, а в число инфернальных (адских). Плутарх в своей книге "Краткие повествования" говорит, что "римляне считали Кроноса подземным и инфернальным богом". Нет сомнения, что это совершенно верно, поскольку имя Плутон - это лишь синоним имени Сатурн ("Скрытый"). *

* Имя Плутон, по всей видимости, образовано от слова "лут" (прятаться, скрываться), которое при добавлении египетского определительного артикля превращается в "п-лут". Греческое слово "вэалт" ("нечто скрытое"), очевидно, образовано таким же способом. Аид - это еще один синоним того же самого имени.

Но в свете реальной истории исторического Сатурна мы находим более приемлемую причину для варварского обычая гладиаторских боев в Риме, когда на праздники под нож шли толпы людей. Если вспомнить, что Сатурн и сам был расчленен на куски, то легко увидеть возникновение идеи насчет того, чтобы жертвоприношения в его честь совершались в аналогичной форме, когда на день его рождения люди рубили друг друга на куски, лишь бы умилостивить этого бога и заслужить его благоволение. Практически то же делали и те язычники, которые резали и бичевали самих себя, чтобы угодить своему богу и умилостивить его и посредством этого создать запас "добрых дел", которые потом можно было бы положить на весы Анубиса.

В папской системе епитимьи не только направлены на достижение таких же целей, но, по большому счету, они идентичны вавилонским. Я, вообще-то, не знаю, используют ли католики ножи, как это делали священники Баала; но определенно то, что они рассматривают пролитие своей собственной крови в качестве умилостивительной жертвы, которая приносит крайне благоприятное благоволение "Бога" и удаляет множество грехов. Пусть читатель посмотрит на то, чем занимаются в Ирландии в Ло Дэре пилигримы, которые ползают на коленях по острым скалам и оставляют за собой кровавые следы. А теперь скажите, есть ли принципиальная разница между таким поведением и нанесением себе порезов ножами? В том, что касается самобичевания себя плетками, последователи папства буквально заимствовали это у поклонников Осириса. Каждый слышал о флагеллантах (флагеллант - человек, занимающийся самобичеванием - прим. переводчика), которые публично бичуют себя на праздниках католической церкви и которые считаются святыми первой воды. В раннюю эпоху мессианской эры такие самобичевания считались чисто языческими. Афинагор, один из ранних христианских апологетов, высмеивал язычников за их веру в то, что таким вот способом можно искупить грех или умилостивить Всевышнего. В Страстную Пятницу в Риме, Мадриде и других основных центрах римского идолопоклонства собираются многолюдные толпы, чтобы посмотреть на представление в виде избиения себя кнутами "набожными молящимися", которые усердно бичуют себя плетками, пока кровь не начинает литься ручьями изо всех частей их тела. Они делают вид, что совершают это "для славы Христа" во время праздника, приуроченного ко дню его смерти, точно так же, как это делали поклонники Осириса на празднике, где оплакивали его смерть. *

* Римские священники Сибилы делали то же самое.

Но может ли какой человек, по крайней мере получивший христианское просвещение, верить в то, что Благословенный Сын может считать такие ритуалы прославляющими Его, ведь они подвергают презрению Его совершенное искупление и выставляют Его "драгоценнейшую кровь" в свете того, что ей необходимы еще дополнительные вливания крови со спин несчастных и обманутых грешников? Такие жертвоприношения подходят только для поклонения Молоху и совершенно противоположны служению Мессии.

Не только в этом, но и во многих других отношениях обряды католической "Святой (страстной) Недели", как они ее называют, вызывают в памяти ритуалы в честь великого вавилонского бога. Чем больше мы рассматриваем эти ритуалы, тем больше мы удивляемся поразительному сходству между ними и египетскими празднествами горящих ламп, а также другими обрядами огнепоклонников в самых разных странах. В Египте великая иллюминация имела место за гробницей Осириса в Саисе. В Риме в связи с массовым зажиганием свечей во время "Святой Недели" также фигурирует "гробница Христа". На Крите, где находилась гробница Юпитера, для критян она была объектом для поклонения. Если католики не поклоняются так называемому "гробу Господня", то они поклоняются тому, что похоронено внутри. Также есть все основания полагать, что языческий праздник горящих ламп отмечался как часть традиции древнего огнепоклонничества. Похожая церемония есть и в Риме во время Пасхальной недели, в чем безошибочно узнается обряд огнепоклонства, где главным объектом поклонения является огненный крест. Вот как один католический автор 19-го столетия красочно описывает эту церемонию: "Опускание горящего креста с собора или гробницы Св.Петра особенно эффектно смотрится ночью. Все покрыто бесчисленными лампами, создающими впечатление одного сплошного огня... Вся церковь наполнена большим количеством людей из всех сословий и стран, от особ королевской крови до последнего нищего. Все они восторженно смотрят на горящий крест. Через несколько минут в Собор Святого Петра, где швейцарские гвардейцы охраняют специально отведенное место, входят Папа и его кардиналы. Престарелый Понтифик распростирается перед ОГНЕННЫМ КРЕСТОМ в молчаливом поклонении. За ним склоняют колени и все присутствующие кардиналы, чьи торжественные облачения создают резкий контраст с их смиренными выражениями лиц". Разве может быть более ярко выраженный и недвусмысленный акт огнепоклонства, чем это? А теперь посмотрите на это в связи со следующей цитатой из той же самой книги, где оба отрывка проливают свет друг на друга: "В Святой Четверг начались наши несчастья [от чрезмерного наплыва людей]. В этот бедственный день мы пришли в Сикстинскую часовню еще до девяти часов и увидели процессию, возглавляемую низшими чинами священства, за которыми шли державшие в руках длинные восковые свечи кардиналы, облаченные в великолепные одеяния, а в конце с непокрытой головой под покровом малинового балдахина шел сам Папа, несший в руках помещенную в коробку гостию, которая, как вам хорошо известно, является истинной плотью и кровью Христа. Он нес ее из Сикстинской часовни через внутренний зал в часовню Павла, где она была помещена в гробницу под алтарем. Я никак не мог понять, почему Христа следует хоронить до Его смерти, ведь распятие не имело места вплоть до Страстной Пятницы, следовательно, странно было видеть Его погребенным в четверг. Тем не менее, его тело лежало в гробнице во всех римских церквях, где практиковался этот ритуал, и оставалось там до полудня в субботу, когда, по причинам, известным только им, Он, якобы, воскресал из мертвых под грохот палящих пушек, трубный звук и звон колоколов, которые были тщательно привязаны на рассвете в Святой Четверг, чтобы в них не смог проникнуть дьявол". Поклонение огненному кресту на Страстную Пятницу враз объясняет кажущуюся аномалию того, что "Христа" хоронят в четверг, а воскресает он в субботу. Все в порядке вещей. Ведь суббота по римскому календарю - это день Сатурна (Saturday), вавилонского бога огня, который, хоть и был инфернальным богом, являлся, как и Форонэус, великим "Избавителем". Поэтому, вполне естественно, что бог папской религии, называемый именем Христа, воскресает в свой собственный день - Dies Saturni (День Сатурна). *

* Так писательница описывала события, которые она видела в 1817 и 1818 годах. Похоже, что с тех пор произошли некоторые изменения, вызванные, возможно, привлеченным ею вниманием публики к такой анормальности; поскольку граф Влодайский, бывший католический священник, посетивший Рим в 1845 году, сообщил мне, что в тот год воскресение (событие) отмечалось в субботу не в полдень, а в девять часов вечера. Возможно, что это было сделано для того, чтобы разница между практикой Рима и изложенными в Священном Писании фактами не казалась такой вопиющей. И все же факт остается фактом - воскресение Мессии отмечается не в Его день - воскресение (день недели), а в субботу, день Сатурна, бога огня!

За день до этого с весьма сильным пафосом поют "Miserere", когда это произведение трудно слушать без волнения, и многие от эмоций даже падают в обморок. А что, если в основе этого лежит древняя песня Линусу, о чьей крайне трогательной и меланхоличной натуре писал Геродот? Определенно, это так. Значительная часть того пафоса, с которым поется "Miserere", зависит от партии сопрано; и вполне ясно, что ее происхождение восходит к Семирамиде, жене того, кто был историческим прототипом бога, чью трагическую смерть так патетически отмечают в разных странах. Семирамида, кроме всего прочего, известна еще и тем, что была изобретательницей пения, от которого берет начало современная партия сопрано.

Самобичевания, являющиеся важной частью епитимий, практикуемых в Риме вечером в Страстную Пятницу, в равной степени были важной частью ритуалов в честь известного бога-огня, откуда, как мы уже увидели, папство позаимствовало значительную часть своих ритуалов. Эти самобичевания "Страстной Недели", взятые вкупе с другими церемониями этого периода, являются дополнительным свидетельством истинного характера бога, чью смерть и воскресение празднует Рим. Примечательно, что в центре того, что называется католическим христианским миром, важные ритуалы, практикуемые здесь, являются древними ритуалами халдейских огнепоклонников.

<назад>  к содержанию